Арсений: В архитектуру я попал неожиданно, волей случая, скажем так. В «касте» я не состоял изначально, потому что не потомственный архитектор. Путем смены школ пришел в общеобразовательную школу с архитектурным уклоном. Это меня увлекло. Можно сказать, что попал практически случайно. Хотя с детства тяготел к творческим профессиям, любил рисовать. Мне просто повезло. Хотя, сложись обстоятельства чуть-чуть по-другому, не факт, что стал бы тем, кем стал. В архитектуру я попал случайно. Я родом из казахских степей, где даже слово такое никто не произносит. Когда я поступил в архитектурный институт, я тоже удивлялся , что есть такая профессия – архитектор. Сначала мне казалось, что будет очень трудно и я не справлюсь, но мне помогли мои преподаватели, и я понял, что архитектура – это очень интересно. Я влюбился в эту профессию.

Арсений: Обстоятельства сложились так, что я довольно рано начал свою трудовую деятельность. И повезло начать ее в профессиональном русле, в маленьком частном бюро. Я наблюдал, как там все поставлено, и единственная логичная мысль, которая появилась в моей голове, звучала следующим образом: «А почему, собственно, это бюро не мое и не я здесь главный?». Это было все довольно интересно организовано, бодренько и весело. Я включился в процесс, но со многим происходящим был не согласен. Естественно, я об этом не распространялся. Потому что руководили другие люди, со своим пониманием дела. Я набирался опыта, смотрел и все время приходил к одному и тому же выводу, что когда-нибудь я буду самостоятельно этим заниматься. И если повезет, то в команде.

Арсений: Я думаю, что реализовавшимся архитектором считать себя не правильно и нельзя. Потому что, занимаясь практикой, работая, страшно предположить, что в какой-то момент ты садишься и думаешь: «Все отлично, я себя реализовал». Так быть не может, на мой взгляд, потому что в процессе творческой работы человек развивается неизбежно и появляются новые мысли, идеи, которые требуют выхода, требуют реализации. Соответственно, чем дольше работаем, тем больше изменяется творческий потенциал. Насчет количества реализаций, - я давненько не считал. Могу сказать, что это больше 100 объектов, на данный момент. Несмотря на внушительную цифру похвастаться особо нечем. Потому что довольно весомая часть из озвучиваемой цифры, это интерьерные проекты. Но есть и архитектурные объекты.

Арсений: Согласен. Интерьеры чаще всего можно назвать проектами по реконструкции. Сама по себе реконструкция, на самом деле, чуть ли не сложнее, чем проектирование с нуля, со своим безумным количеством ограничений, которые накладывает ранее существовавший объект, нуждающийся в реконструкции.

Арсений: Дерево, на самом деле, один из немногих широко распространенных и широко применяемых в строительстве материалов, которое обладает уникальными свойствами в восприятии человека, конечного пользователя. То есть это один из немногих мягких, теплых, природных материалов, абсолютно дружелюбных человеку, чего не скажешь о других строительных материалах. Камень, бетон, искусственная керамика, стекло не являются настолько дружелюбными и эмоционально теплыми материалами. Когда с деревом столкнулся в первый раз, я даже не знаю. Наверное, здесь уместно вспомнить, что деревянная облицовка пола является абсолютно традиционным и очень широко распространенным материалом, который в работе мы многократно применяли. Мы этим не ограничились, и те же самые напольные покрытия начали применять как отделку стен и даже потолков. Потом мы пошли дальше, и какие-то готовые материалы, такие как паркет или подобные вещи, мы стали заменять на натуральную доску. Кроме того стали применять на фасадах различные облицовки доской, планкеном, и так далее.

Что касается трудностей, которые возникают в работе с деревом, то ни для кого не секрет, что это очень капризный материал, далеко не всегда атмосферостойкий, меняющий свою геометрию в процессе эксплуатации, перепадов влажности и других влияний окружающей среды. Это накладывает, естественно, определенные требования в работе с деревом. Иногда это приводит к тому, что натуральные материалы заменяются какими-то синтетическими аналогами. Ну, наверное, на эту тему лучше не распространяться, потому что никто не знает благо. Синтетические аналоги на данный момент есть настолько качественные, что с расстояния полутора метров неотличимы от натуральной деревянной отделки. .

Арсений: Ты почти права, но есть определенные ограничения. Я хотел бы проиллюстрировать сказанное раннее одним примером. В силу обстоятельств мы занимаемся довольно много общественными интерьерами, в частности, офисами и подобными проектами. Почти нигде не удается применить натуральное дерево из-за пожарных норм, о которых ты упомянула. Все знают, что есть антипиреновые пропитки, но они кардинально меняют внешний вид материала. Соответственно, они далеко не всегда применимы.

Арсений: Да. Правда, под финишным покрытием. Фанера использовалась нами, скорее, как инструмент создания геометрии. Это довольно удобный материал. При очень небольшой толщине листа из него можно делать объемную геометрию, эти панели являются даже несущими в некоторых ситуациях. Хороший инструмент. Но внешний вид фанеры далеко не всегда применим. Но под финишной отделкой, условно под непрозрачной краской или пропитками, или даже под отделку каким-то другим материалом, она идеально подходит.

Арсений: Конечно, согласен с тобой. Но есть у фанеры устоявшийся имидж дешевого материала, который применяется в низкобюджетных объектах.

Арсений: Молодежное кафе, да, без вопросов, применимо. А вот в каком-нибудь офисе, претендующем на статусность, применение этого материала в чистом виде, открытом, уже проблематично.

Арсений: Ну, скажем так. Для Яндекса мы сделали много офисов во многих городах.

Арсений: На самом деле все зависит от внутренних правил бизнес-центра, в котором находится помещение офиса. Первое, что мы делаем, просто изучаем технические условия и правила, предлагаемые к соблюдению арендатором. Где-то можно обойтись действительно натуральным деревом. В других бизнес-центрах или арендуемых помещениях иные правила, более жесткие. Соответственно, отвечая на твой вопрос, могу сказать, что получается от случая к случаю. Где можно применить натуральные материалы, мы применяем, естественно. Где нет, ищем другие пути.

Арсений: Да, конечно.

Арсений: Лиственница.

Арсений: Конечно. К сожалению, натуральное дерево в открытом виде без обработки фактически не применимо. На практике, тем более в деревянных отделках для не цельно-деревянных домов. Проектируя дома, мы применяем стандартные строительные технологии: монолитный каркас, о котором ты упомянула, заполнение блоками, кирпичом стен и деревянные облицовки для придания определенного внешнего вида, для формирования образа объекта. Соответственно, отделки не применимы без финишного покрытия, чаще всего это пропитка. Потому что они очень быстро выцветают, меняют цвет, геометрию. Причем делают это неравномерно, в зависимости от освещенности тех или иных участков фасада, деталей. Условно говоря, если больше солнечного света попадает за какое-то средне-статистическое время, то выцветает больше, а вот в тени сохраняется натуральный цвет. Где-то попадает больше воды, и планкен меняет геометрию, расходится с щелями, изгибается. Да, спасают только пропитки. Причем сложность заключается в том, что, какая бы хорошая пропитка ни была, ее нужно обновлять раз в несколько лет. Она все равно выгорает на солнце, все равно ее смывает водой, и дерево меняет цвет.

Арсений: Нет, не было. Я считаю, что это, на самом деле, отдельная профессия - архитектор, который работает с деревом. Честно говоря, я не умею работать с деревом.

Арсений: Как облицовку.

Арсений: Чаще всего металлический. У нас два проекта для «Дачного ответа», в обоих случаях там металлический каркас. Обшито деревом, потому что в обоих случаях была довольно необычная геометрия, необычная архитектура. И сделать на дереве ее было нереально. Нужен был материал, который даст более тонкое сечение несущих элементов, чем деревянные балки, и позволит их облицевать. Позволит вывести консоли необходимые, сделать наклоны в деталях. В дереве, к сожалению, это, ну по крайне мере нашими силами, не реализуемо.

Арсений: Я понимаю, о чем ты говоришь. Но для нашей практики это еще не очень исследованный способ. Один раз мне удалось поработать с этим материалом и то на стадии проектирования. Я не готов распространяться о каких-то его плюсах, минусах и свойствах. Потому что просто не имею опыта. Я уверен, что немного позже он будет и здесь востребован.

Арсений: Да, понятно. Я говорю, придет время, и я с удовольствием изучу его технические особенности. Потому что материал перспективный, интересный.

Арсений: Не простой вопрос. Скажем так, я уверен, что наше профессиональное сообщество крайне неравномерно, не одинаково, как и в любой профессиональной среде. Соответственно кто-то делает очень хорошо, кто-то делает средне или даже не очень хорошо. В целом, происходящее не может не радовать. Потому что за последние годы, может быть, 10-15 лет, собственно, это то время, когда я активно работаю и наблюдаю за происходящим, уровень архитектуры вырос колоссально. Если вспомнить не так давно прошедшее время или просто посмотреть на строения в городе, которые в начале текущего столетия реализовывались, это, конечно, печальное зрелище. То, что происходит сейчас, на много порядков выше того, что было не так давно. Также очень радует то, что внимание архитекторов не ограничивается столицей и другими немногочисленными мегаполисами нашего государства, а все больше распространятся в регионы. Очень часто в реализованных проектах невооруженным глазом видны европейские корни. Я не про плагиат, но про очень пристальный взгляд на зарубежные объекты. С одной стороны, это, наверное, не может радовать, с другой стороны, а как по-другому. Потому что учиться тоже нужно, где-то и как-то. Ну, ладно. Наверное, на этом вопрос надо закончить. Потому что иначе меня унесет в рассуждение о советском наследии.

Арсений: Это сложная и многословная тема. Все сказанное абсолютно субъективно. Мне кажется, что общий уровень развития архитектуры, дизайна и вообще любой визуальной среды несколько отстает от зарубежных аналогов. В том числе по причине того, что очень многие годы, я имею в виду советский период, проектирование являлось больше инженерным процессом. Визуальной составляющей, эстетике, красоте уделялась последняя роль. На первых ролях была экономическая целесообразность и функциональность, и в первую очередь, конечно, экономическая целесообразность. По этому принципу было построено колоссальное количество объектов. А так как архитектурные объекты существуют долго, многие годы после их постройки, мы имеем то, что мы видим на улицах ежедневно, и это не всегда нас радует. Печально, на самом деле. Естественно, я не беру какие-то исторические здания. Многие десятилетия проектировали по принципу: подешевле, попроще, побыстрее, не до эстетики. Мы все это видим, и видели много лет. Так или иначе, это неизбежно нас тянет назад. В других государствах такого периода не было. И красоте изначально было посвящено внимание в достойном объеме. Там меньше вот этой мрачной, серой архитектуры города, нежели у нас. Наверное, это не может не влиять на сознание.

Арсений: Я тебя понял. Опять же довольно не простой вопрос. Я бы мог сказать, что необходимо повысить общий культурный уровень. Сейчас попытаюсь объяснить, что я имею в виду. Человек, который планирует заниматься строительством или реконструкцией, созданием интерьера для себя, он, так или иначе, видит некую картинку. Даже человек, не имеющий никакого отношения к этой профессии и не обладающий вкусом, представляет, что он хочет. Это неизбежно, иначе никто бы ничего не делал. Эта картинка откуда-то взялась. Она как-то сформировалась у человека. Чаще всего, абсолютно в большинстве случаев, картинка формируется на базе ранее увиденного. Что такое ранее увиденное? Человек проживает жизнь, накапливает опыт, глядя на окружающий его мир, своих соседей. Он, соответственно, формирует в себе какие-то привлекательные для него образы, у человека формируется вкус. Здесь, наверное, уместно сказать, что чем больше человек видел разного, тем шире его кругозор. Тем больше возможностей для оценки увиденного, больше опыта.

Что нужно сделать, чтобы человека привлекал профессионала к решению своих задач? Нужно, на самом деле, очень простое понимание того, что, условно говоря, «я примерно понимаю, что я хочу, но я так не смогу, и я это знаю. Я отдаю себе в этом отчет». Простейший пример, когда мы нехорошо себя чувствуем, мы обращаемся к врачу. Или, если у нас сломалась машина, не многие из нас занимаются ремонтом самостоятельно, а большая часть людей все-таки обращаются к специалистам. Потому что есть некоторая уверенность в том, что не хватит знаний, не хватит опыта разобраться в данной проблеме. Архитектурное проектирование, в общем, не сильно отличается от ранее перечисленного. Это довольно специфическая область, требующая знаний, опыта и обладания некоторым вкусом. Поэтому можно сказать, что чем опытнее человек, чем больше он видел и, как следствие, чем выше его культурный уровень, тем быстрее он придет к осознанию того, что ему нужна помощь профессионала и в этом вопросе.

Арсений: В рамках этого интервью, этой задачи, ты попросила меня прислать фотографии моих проектов, реализованных. Конечно, я тебе прислал те объекты, которые мне нравятся. Перечислять, что получилось хорошо, а что не очень, я не знаю, имеет ли смысл.

Но в виде общих слов можно сказать, что, разумеется, есть более удачные и менее удачные проекты, реализации. И от чего это зависит абсолютно не понятно, ни мне, ни кому-то еще. Скорее всего, это зависит от обстоятельств или еще от каких-то непонятных явлений.. Часто, когда перед архитектором только ставится задача, с первой минуты ясно, что надо делать, как, и что будет все хорошо. Бывает, что в процессе мук творчества получается достойный объект. А бывает и не совсем так. Но здесь нужно не забывать, что есть контракт, сроки, и в какой-то момент необходимо выдать продукт. И происходит печальная ситуация, когда продукт выдается, но он явно мог бы быть лучше. Мы, естественно, стараемся дотянуть, доделать. Никто же не будет отдавать в работу и в жизнь то, за что стыдно.

Арсений: Это когда заказчик перед тем, как обратиться к архитектору, внимательно изучил портфолио данной проектной группы, бюро или компании. И, придя к ним, он говорит: «Привет, мне нравится то, что вы делаете. Вот техническое задание, в котором не затрагиваются вопросы эстетики. Сделайте, пожалуйста, то, что вы считаете нужным в рамках этого технического задания». У меня были такие заказчики, и их, может быть, даже большинство из обратившихся людей. Вот это идеальная ситуация.

Арсений: Конечно. Более того, когда ко мне обращаются люди, первый вопрос, который я им задаю: «А вы видели наши работы?». Если люди отвечают, что нет, еще не успели познакомиться, я им говорю: «Наша работа, наш стиль подходит далеко не всем. Даже, скажем так, абсолютному меньшинству людей. Рекомендую сначала посмотреть, а потом пообщаться более детально, если не отпадет необходимость». И часто, конечно, отпадает.

Арсений: Касаемо текущих проектов я распространяться не люблю. Эта тема закрыта, к сожалению. А о чем мечтаем? Хотелось бы, конечно, больше архитектуры на земле, не реконструкции. Хотя это тоже, на самом деле, очень интересная задача. Но, может быть, мы немного пресытились такими задачами. Хотелось бы больше оригинальной архитектуры, с нуля. И крупные объекты, естественно, интересно строить больше общественных зданий, чем офисов.

Интервью брала Лиза Фонская, июнь 2020